Форум » МЕТОДОЛОГИЯ-METHODOLOGY » Моделирование (проблемы и правила) » Ответить
Моделирование (проблемы и правила)
bne: Правила Азиза (гидродинамическое моделирование месторождений): 1. Сформулируйте задачу и определите цели исследования. Перед началом моделирования изучите геолого-физические характеристики пласта и насыщающих его флюидов, а также их динамическое поведение. Прежде всего ясно определите и зафиксируйте цели исследования. Оцените, насколько эти цели реалистичны. Все это поможет выбрать наиболее подходящую модель для исследования. 2. Упрощайте. Используйте наиболее простые модели, отражающие природу пласта, цели исследования и имеющиеся данные. Простые аналитические модели или балансовые расчеты для одиночного блока, на которых основана классическая разработка пластов, — зачастую, это все, что необходимо. В то же время, наиболее сложные из доступных моделей могут не отвечать конкретным потребностям. Следует учитывать возможности и ограничения модели. 3. Оценивайте степень взаимодействия различных элементов системы. Пласт не является изолированным объектом. Он может сообщаться с водонапорной системой и через нее — с другими пластами. Кроме того, пласт сообщается через скважины с наземными сооружениями. Изоляция различных компонентов системы при проведении отдельного исследования часто приводит к неверным результатам из-за пренебрежения взаимодействием различных элементов единой системы. Однако, если возможно, не бойтесь разбивать большую проблему на части. Это приведет не только к значительной экономии, но и к лучшему пониманию сложных механизмов. 4. Не думайте, что больше - всегда лучше. Объем исследования всегда ограничивается вычислительными ресурсами или бюджетом. Инженеры, которые занимаются моделированием, часто полагают, что ни один компьютер не позволяет моделировать именно ту задачу, которую они считают нужным рассматривать, поэтому они просто стремятся увеличивать размерность модели в соответствии с имеющимися вычислительными мощностями. Но увеличение числа расчетных блоков и компонентов не приводит автоматически к увеличению точности и достоверности. В действительности, в некоторых случаях верно обратное. Поэтому необходимо обоснованно определять количество расчетных блоков, используемое в каждом исследовании. 5. Доверяйте здравому смыслу. Помните, что моделирование не является точной наукой. Все модели основаны на предположениях и дают только приближенные решения реальных задач. Следовательно, только хорошее понимание задачи и модели — необходимое условие успеха. Численная аппроксимация может привести к таким «псевдофизическим» феноменам, как численная дисперсия. Используйте свой здравый смысл и опыт, особенно если он основан на анализе промысловых и лабораторных наблюдений. Внимательно проверяйте входные и выходные данные. Проводите простые расчеты методом материального баланса, чтобы проверить результаты расчетов. Уделяйте особое внимание нереальным значениям физических параметров. 6. Не ожидайте от модели больше, чем она может дать. Часто самое большое, что можно получить в результате исследования, — это лишь некоторые указания для относительного сопоставления доступных вариантов. В других случаях можно ожидать гораздо большего, но, не учитывая какой-либо физический механизм при построении модели, нельзя изучить его влияние на процессы в пласте с использованием данной модели. 7. Проблема корректировки параметров при воспроизведении истории. Всегда подвергайте сомнению подбор данных при воспроизведении истории. Помните, что эта задача имеет не единственное решение. Самое разумное решение будет получено только в результате тщательного анализа его приемлемости с физической и геологической точки зрения. Хорошее совпадение истории при нереальных значениях корректируемых параметров приведет к плохому прогнозу. Хорошее качество воспроизведения истории не всегда гарантирует достоверный прогноз. 8. Не сглаживайте крайности. Уделяйте внимание крайним значениям проницаемости (барьерам и каналам). Будьте внимательны при осреднении для того, чтобы не потерять важную информацию о крайних значениях. Никогда не усредняйте крайние значения. 9. Уделяйте внимание масштабам измерения и использования параметров. Величины, измеренные на масштабе керна, не могут непосредственно применяться на масштабах более крупных блоков, однако эти данные должны быть обязательно учтены при определении значений параметров на других масштабах. Осреднение может изменить природу усредняемого параметра. Например, проницаемость может быть скаляром на некоем малом масштабе и тензором на большем масштабе. Даже смысл капиллярного давления и фазовых проницаемостей может различаться на разных масштабах. Кроме того, вследствие осреднения в уравнениях фильтрации может появиться дисперсионное слагаемое. 10. Не скупитесь на необходимые лабораторные исследования. Модели не заменяют хороших лабораторных экспериментов, которые ставятся для приобретения понимания природы моделируемого процесса или для измерения значимых параметров уравнений, которые решаются при моделировании. Планируйте лабораторную работу с учетом разумного использования полученной информации. Научитесь тому, как масштабировать данные. Азиз X., Сеттари Э. Математическое моделирование пластовых систем. - М.:Недра, 1982. - 408 с.
Ответов - 23
bne: Искусство БОРЩА! Импрессионизм. Продукты не нарезать, а измельчить в блендере. Экспрессионизм. Вложить в кастрюлю целую свеклу, через час/полтора - картофель, морковь, лук целиком и целую головку капусты. Варить три часа. Кубизм. Продукты нарезать кубиками. Романтизм. При подаче борщ посыпать лепестками розы. Символизм. Гостям подают в тарелке бумажки с надписями "лук", "свекла", "морковь", "мясо". Сюрреализм. В готовый борщ влить бутылку водки. Гиперреализм. Отварить свеклу, картофель. Нарезать лук, капусту, соленые огурцы (можно заменить сельдью). Смешать, полить растительным маслом. Фольклорный стиль. На стол ставят корзину с сырыми овощами. Дальше гости все должны сделать сами. Альтернативное искусство. Сварить борщ не на говяжем бульоне, а скажем, на бульоне из куропаток, головы лосося, копченой утки. Модернизм. Подать гостям банки с борщевым концентратом. Соцреализм. Варят борщ из гнилой картошки. Гостям читают лекцию о неуклонном повышении производства продуктов питания по сравнению с 1913 годом и о коренных преимуществах нашего борща перед ихним. Недовольным бьют морды. Соцреализм-2. Гостей заталкивают в чулан и ставят им речь Брежнева, чтобы заглушить чавканье хозяев. Недовольным бьют морды. Соцреализм-3. Гостям связывают руки, ставят на стол кастрюлю, от которой идет запах ароматного борща. Гости обязаны наперебой расхваливать наш борщ. Недовольным бьют морды. Неопримитивизм. Гостей отправляют в магазин за продуктами, затем предоставляют им возможность готовить борщ самостоятельно. Абстракционизм. Выйти на улицу, нарвать любой травы, что под руку попадется, залить кипятком. Варить 40 минут. Соль, перец по вкусу. Неоклассицизм. Мясной бульон заменить порошковым, свежие овощи - сушеными. Концептуализм. В тарелку налить кипятка. Подавать охлажденным. Гиперконцептуализм. Подать гостям полные тарелки ароматного борща, а ложки спрятать так, чтобы никто не нашел. Сам хозяин извиняется и уходит по срочному делу. Оп арт. Наливают полную тарелку ароматного борща и показывают ее гостям издали. Поп арт. Приготовленные для борща овощи залить спиртом и поджечь. Хеппенинг. После того, как гости с аппетитом поели, продемонстрировать им сваренную в борще кошку. Акция называется "А потом - суп с котом". Перфоманс. Приглашенных на борщ гостей хозяин и хозяйка встречают в чем мать родила. Постмодернизм. Гостям разливают воображаемый борщ, и все усиленно делают вид, что его едят. Того, кто воскликнет "Но ведь никакого борща здесь нет!", выгоняют за бескультурье и хулиганство. Соц-арт. Варят борщ из киви, ананасов, личи, манго, дуро, карамболей, и прочей мушмулы. РОССИЙСКИЙ ГЛАМУР (сравнительно молодой, но уже вполне чётко оформившийся в искусстве стиль, пока ещё не получивший признания искусствоведов): Основу борща вместо мясного бульона составляет травяной настой, капусту заменяют крупнолистным салатом (шпинатом), картофель - пророщенными зёрнами, а морковь - вместо резанной кладут мелко тёртую (до состояния кашицы). Сервируют в столовую посуду старинного английского (или мейсенского)фарфора, столовые приборы - французское серебро 18 века. Цитирую по http://passionar.livejournal.com/57558.html Первый вариант у Мариана Беленького http://belenky.livejournal.com/67225.html?nc=9
bne: Статьи Любищева http://lub.molbiol.ru/
bne: Собственно причиной ссылки на Любищева и Шрейдера тут являлась знаменитая статья Любищев-Шрейдер о системах эвристиках (во многом от части к целому или от целого к части) В упрощенном виде это синтезирована в их чередовании в EM-алгоритмах или в герменевтике Думаю, что тут Азиз и тот же Щедровицкий уступают этим авторам Хотя лично мне симпатична и еще одна книжка Прибрам-Галантер-Миллер "Планы и структуры поведения" Проходящие через нее идеи отделения плана (рабочего потока, как сейчас бы сказали) от модели (повторяемая в ней рефреном) во многом вошли в плоть и кровь, но истоки забыты И только систематически возвращаясь к ним легче удерживать в правильном балансе соорганизованностей процесса и результата (действий и анализа факторов) Кстати, эта идея баланса часто исчезает во многом софте (недостаточно она представлена и в ModERn, пока)
bne: © Р.М. Фрумкина ВЕЧНОЗЕЛЕНОЕ ДЕРЕВО ТЕОРИИ памяти Ю.А. Шрейдера Р. М. Фрумкина Фрумкина Ревекка Марковна - доктор филологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института языкознания РАН. Идеи обитают в людях Афоризм об идеях, обитающих в людях, принадлежит Иосифу Бродскому. Люди уходят, идеи остаются и продолжают жить своей жизнью. И чем плодотворнее идеи, чем они насущнее для своего времени, тем вероятнее, что уже младшие современники не вспомнят, в ком эти идеи первоначально “обитали”. Кстати, не стоит думать, что в качестве транслятора идей ученый заслуживает меньшей благодарности потомков, чем в качестве генератора. И не только потому, что не все новые идеи заведомо плодотворны - это решает будущее, и нередко весьма отдаленное. Но поскольку как социальный институт наука основана на принципе преемственности, даже “безумные” идеи не возникают ниоткуда, у них есть подпочва. В силу этого ученый-генератор идей все равно выполняет (не обязательно намеренно) также и задачи транслятора, хотя последующим поколениям эта его роль может представляться вторичной. Впрочем, не следует преуменьшать и заслуг того, чья миссия преимущественно состояла в трансляции идей. Неверно уподоблять такого ученого копиисту чужих полотен или даже их реставратору. Он - тоже творец, поскольку транслирует не любые идеи, а только те, что с его личной позиции видятся как актуальные в данный момент и многообещающие в перспективе. Но, как бы то ни было, Ю.А. Шрейдер относился к редкому типу исследователей, которые гармонично соединяют в себе качества и генератора, и транслятора научных идей и теорий. Именно поэтому он умел трезво и нелицеприятно оценивать чужие заблуждения и при этом избегать утомительной полемики. А удачи собратьев по мысли в его статьях и докладах высвечивались как-то особенно ярко и представали в самом выгодном ракурсе, часто совершенно неожиданном для самих авторов. О широте и разнообразии интересов Шрейдера говорилось и писалось сравнительно часто. Но подлинная, нетривиальная суть его универсализма в ином: в любом материале - будь то естественный язык, информационные потоки, взаимодействие в коллективах, математические структуры и отношения, философские контроверзы, история литературы, Шрейдер умел обнаруживать неочевидные аспекты и выстраивать неожиданные, но глубинно важные связи и аналогии. Поэтому его работы всегда оказывались новаторскими: он мог увидеть общее в том, что другим казалось несопоставимым, подобрать ключ к наглухо закрытым воротам, найти тропинку там, где иные бы и искать не стали, и провести по ней всех, кто пожелал разделить с ним этот путь. Не потому ли для Шрейдера наука как способ жить была похожа на рог изобилия, из которого сыплются чудеса озарений, догадок и открытий? Во всяком случае, здесь я вижу одну из причин того, что его тексты были так безусловно заразительны. Для научного стиля Шрейдера характерны работы с “открытым финалом”. Странно было бы прочитать очередной его текст и, еще раз восхитившись или удивившись, просто принять сказанное к сведению. Напротив, мне (как и многим) после такого чтения обычно хотелось немедленно сесть за стол и применить прочитанное к своему собственному материалу - иногда соглашаясь, иногда возражая, но неизменно стремясь сделать следующий шаг. Шрейдер не создал научной школы в привычном смысле этого слова. Но влияние его личности и мыслей испытало на себе множество людей разных поколений и ориентаций. Меня же с ним связывала сорокалетняя дружба и сотрудничество, что дает мне некоторое право говорить далее от первого лица. При этом я ограничусь одним: - тем, что значили для меня как лингвиста и психолога размышления Шрейдера о принципиальной множественности познавательных установок. Думаю, что сходную роль его работы [1] сыграли для многих моих ровесников и коллег, благодарных Шрейдеру за человеческую и научную щедрость. Версия прошлого В конце 50-х в науку пришло новое поколение лингвистов. C их именами впоследствии будет связано становление структурной и математической лингвистики в нашей стране. Благодаря всеобщему увлечению идеями кибернетики это поколение оказалось в условиях скорее привилегированных. Во всяком случае, пока длилась “оттепель”, оно было вполне социально востребовано. Стоит вспомнить, однако, что абсолютное большинство из нас - выпускников университетов той поры - сформировались в условиях культурной изоляции и абсолютно подцензурной гуманитарной науки. В частности философские вопросы науки вообще и гуманитарных наук беспокоили тогда меня, и моих коллег-лингвистов гораздо меньше, чем недостаточность наших математических познаний. Иметь хотя бы приблизительные представления о теореме Геделя считалось абсолютно необходимым. Напротив, философский спор между номиналистами и реалистами к нам, казалось бы, вовсе не имел отношения. Невежество в области теории познания долгое время не ощущалось как помеха и не рефлектировалось. Зато знание основ теории множеств и математической логики представлялось насущным, поскольку было основой многих математических моделей, используемых для описания структуры языка. Этос точных наук доминировал, что поддерживалось тесным общением с математиками. Мы пытались подражать им в строгости определений и последовательности рассуждений. Но при этом мы не задумывались о генезисе ценностных ориентаций, которые сами же и отстаивали. А ведь наше напряженное любопытство существенным образом определялось специфическим пафосом научной жизни советского социума в тот период. Мы, например, разделяли общую завороженность кибернетикой, но вовсе не стремились увязать собственный ранее приобретенный (пусть не слишком обширный) интеллектуальный багаж с тем, что открывалось при чтении “Кибернетики” Винера. И вообще мы склонны были скорее утверждать и убеждать, нежели вопрошать и сомневаться. Наверное, иначе было нельзя: такая безоглядность естественна для умонастроений периода “бури и натиска”: в переломные для науки моменты без нее просто не справиться с реализацией назревших исторических задач. Хорошо бы, правда, успеть вовремя спохватиться. За давностью описываемых событий уместно привести один пример. Наш учитель А.А. Реформатский, ровесник Ахматовой и Романа Якобсона, в конце 50-х годов обычно спрашивал своих будущих подопечных, читали ли те “Logische Untersuchungen” Гуссерля. Разумеется, как нормальные выпускники филологического факультета МГУ середины 50-х, Гуссерля мы не читали. Это неудивительно. Удивительно другое: никто из нас не попытался спросить Реформатского, почему нам следовало читать именно Гуссерля и Шпета, а не Гегеля. Нас это не слишком смущало: мы привыкли, что философию не изучают, а учат и “сдают”. Сказанное касалось даже тех моих ровесников, чьи устремления рано вышли за пределы “чистой” лингвистики и сместились к проблемам литературы, как это произошло, например, с А.К. Жолковским. У них были иные источники вопросов и ответов, но едва ли было больше исследовательского скепсиса. Так, модель, в рамках которой в конце 60-х годов А.К. Жолковский и Ю.К. Щеглов изучали структуру художественного текста, мыслилась ими как “Пропп, помноженный на Эйзенштейна”. Спустя много лет Щеглов назовет пропповский подход “великим соблазном” структуралистских 60-х [2]. Источник соблазна был в том, что “функции” Проппа обладали магией, сходной с магией числа и меры. Подобной магии все мы отдали в свое время немалую дань, и сегодня уже неважно, какие ее воплощения казались наиболее притягательными в каждом отдельном случае. Но там, где преобладает магия, для рефлексии уже не остается места. В противоположность расхожим представлениям о том, что сомнения свойственны лишь неокрепшему уму, замечу, что именно из-за незрелости ума мы не умели продуктивно сомневаться. Собственно говоря, по той же причине метанаучный уровень анализа долго не осознавался нами как личная проблема ученого. Взгляд на предмет своей работы со стороны и анализ предпосылок используемых методов должен был быть в какой-то момент осознан как цель, к которой предстояло двигаться с немалыми усилиями. Первоначальные навыки такого анализа я приобрела именно в беседах со Шрейдером, работы которого - обычно еще в рукописи - я регулярно читала, начиная с середины 60-х годов. Когда уже в конце 60-х вышла его “новомирская” статья “Наука - источник знаний и суеверий”, то долгое время я пользовалась ее формулировками для выражения своих внутренних коллизий. Осмысляя через тридцать лет научные споры и конфликты середины 60-х, отмечу, что именно Шрейдеру многие из нас оказались обязаны пониманием необходимости последовательной эпистемологической рефлексии, пусть даже понимание это нередко приходило позднее. Здесь, безусловно, сыграла роль и его удивительная открытость, и уникальный дар, и тот факт, что ему повезло опередить время ровно настолько, чтобы для людей разного склада ума и разных интересов его мысли оказались ответом на несформулированные, но как раз самые актуальные вопросы. Именно поэтому эти мысли и стали подлинным откровением, к которому бессознательно стремились и с радостью подхватываи. А может быть, еще важнее было другое, и это “другое” как нельзя лучше характеризует весь интеллектуальный климат “ревущих шестидесятых” нашей гуманитарной науки. Чтобы разъяснить гуманитариям значение собственно гуманитарной рефлексии, тогда нужен был “физик” - представитель того научного жанра и стиля, на который мы ориентировались как на методологический идеал. Мысль, что даже самая строгая наука, вооруженная безупречными формализмами и опирающаяся на методически прозрачные эксперименты, в конце концов все равно неизбежно “упрется” в проблемы философской рефлексии, - такая мысль могла быть воспринята, только если она исходила из среды (и опиралась на опыт) самой этой науки. От собрата-гуманитария, не говоря уже о профессиональном философе, ничего подобного просто не стали бы слушать. Так что в наше лингвистическое сообщество эта мысль пришла именно из цитадели формализма, с “математического” конца тогдашней математической лингвистики, - как результат работы над вполне законными, признаваемыми сообществом профессиональными проблемами. Целому поколению гуманитариев повезло: нашелся математик, увлеченно занимавшийся прикладными проблемами, но получивший от Бога дар философского видения и философский интерес, а благодаря собственному труду и таланту – уникальную для тех лет философскую эрудицию. В качестве генератора эпистемологических идей Шрейдер мог быть кем угодно. Но чтобы быть успешным их транслятором, он должен был быть математиком. Причем успешно работающим математиком, ощутившим недостаточность математических формализмов “изнутри”. Осведомленность и осознание К концу 60-х основным методом моей работы стал эксперимент. В лингвистике (за пределами одной ее узкой области - экспериментальной фонетики) эксперимент как метод был тогда решительно непопулярен. Наше общее научное отрочество, когда о строгости и формализации мы “чушь прекрасную несли”, осталось позади. Я “шагала не в ногу”, и это создавало барьер между мной и теми, с кем мы некогда вместе начинали. С ощущением одиночества еще можно было примириться. Куда более серьезной трудностью были связанные с моим выбором методологические проблемы. Язык и в самом деле трудно изучать в эксперименте, поскольку он является сложной живой системой. Кроме того, в непосредственном наблюдении, как феномен психики, нам дан только наш собственный язык. Именно его я могу “наблюдать” интроспективно, но ведь эта процедура никак не может считаться экспериментом. В эксперименте же я могу наблюдать и изучать только чужое речевое поведение, но не чужой язык: язык как “механизм” так же ненаблюдаем, как и процеcсы познания и мышления. А поскольку мои информанты не меньше меня способны к интроспекции, то где гарантия того, что в эксперименте они не будут озабочены прежде всего производимым на экспериментатора впечатлении? И тогда всему эксперименту грош цена... Мы можем наблюдать, как носитель языка использует слова-синонимы типа прекрасный и чудесный, различает омонимы замок и замок, описывает стакан как наполовину полный или наполовину пустой. Слушая речь и читая текст, человек использует интуитивно понимаемые отношения сходства, взаимозаменимости, функционального тождества и т.п. Тем самым он неосознанно совершает операции членения, различения, отождествления, сравнения. Как это происходит? Возможно ли экспериментально изучать подобные операции? Перечисленными проблемами Шрейдер много занимался именно как методолог. Вышедшая в 1971 г. книга “Равенство, сходство, порядок” [3] стала для меня настольной. Именно Шрейдер обратил мое внимание на работу В.А. Лефевра о рефлексивных структурах [4]. Следующий шаг “вглубь” вел к более общим постановкам проблемы научного познания: это был вопрос о том, почему мы изучаем то, что изучаем, и почему при этом мы выбираем именно эти пути получения знания, а не иные. Именно тогда Шрейдер принес мне рукопись, где обсуждались разные эвристики - они же познавательные установки (это была одна из версий упоминавшейся статьи “Сложные системы и космологические принципы”). Я не знаю, как оценивал эту свою работу сам Шрейдер - мне кажется, что он всегда жил не тем, что было готово, а тем, что он намеревался сделать. Так или иначе, именно идеи Шрейдера о познавательных установках дали мне мощный инструментарий для осмысления собственного опыта. В упоминавшихся работах Шрейдера экзистенция ученого была представлена как осознанный и ответственный выбор из возможных стратегий познания. Идея принципиальной множественности познавательных стратегий была оформлена в виде набора пар эвристик, представленных как противоположные, но потенциально взаимодополняющие друг друга познавательные установки. Каждой паре присвоен номер, членам пары - индексы. Один член пары с данным номером получает индекс “Н”, что означает, что данная эвристика тяготеет к “номинализму” с его приматом неповторимости единичного объекта и поиском конкретики. Другой член пары получает индекс “Р” как указывающий на близость данной эвристики к “реализму”, признающему онтологическую реальность общего и ценность универсальных законов и моделей. Напомню некоторые из этих пар: 2Н) исследовать целое нужно путем сведения его к элементарным частям, которые определяют свойства целого; 2Р) нужно изучать специфику целостного объекта, а в его частях искать проявления целого; 9Н) сводить явления к первичной реальности, фиксировать уровень описания; 9Р) признавать разные уровни реальности, учитывать разные уровни при описании сущего (объект и его меру, практику и идеал). 15Н) рассматривать все в историческом развитии; 15Р) рассматривать явления системно, в рамках логических связей, отвлекаясь от исторических случайностей. 20Н) наука описывает “готовый” мир; 20Р) наука одновременно описывает и “творит” мир (последняя пара эвристик, по словам Шрейдера, была сформулирована устно Г.С.Батищевым). Итак, именно альтернативные пути познания суть обязательное условие успешной познавательной деятельности. Здесь я вправе ожидать со стороны читателя недоуменный вопрос: неужели чтобы это понять, мне было мало пятнадцать лет самостоятельно проработать в науке, и я “прозрела”, лишь прочитав об этом у Шрейдера? Конечно, нелегко беспристрастно реконструировать свои сомнения тридцатилетней давности. Отмечу лишь, что основные выводы этой статьи вызвали у меня своего рода инсайт. Я поняла, что некоторые вещи в науке, в том числе выбор предмета и метода, нужно не просто “делать” и “интуитивно понимать”, но сознательно эксплицировать. Более того, следует побудить своих собеседников или оппонентов задуматься над тем, что свою стратегию они тоже выбирают из разных возможностей, которые эпистемологически равноправны - при условии, что выбор отрефлектирован. Познавательная деятельность является ценностью в себе и в этом качестве не нуждается в оправданиях извне. Но ценность определенного вида познавательной деятельности зависит от того, какова точка отсчета. Не случайно “Игра в бисер” Гессе была воспринята моими ровесниками как “подтверждение” (что звучит куда лучше, чем “самоидентификация”). К началу 70-х лингвисты уже не были столь необразованными в методологии науки. Однако мало было просто прочитать Куна, Поппера и Полани: в том и состоит разница между осведомленностью и осознанием, что только осознание побуждает личность сделать свой ценностный выбор. Иное дело, что ради сохранения внутреннего комфорта мы редко даем себе труд посмотреть правде в глаза. Известный физик Л.И. Мандельштам любил в своих лекциях приводить пример с набором железных и медных шариков разного размера. Если эти шарики сортировать с помощью сита, набор будет описан как состоящий из больших и маленьких шариков. Если же воспользоваться магнитом, то набор будет описан как состоящий из железных и медных шариков. Чтобы извлечь из этого примера мораль, надо было научиться смотреть на “свою” науку как на одну из многих и сознательно выбирать метод и определяемое этим методом описание как возможность типическую, а не локальную. А для этого надо уметь размышлять о структуре научного знания как такового. Многолетние беседы со Шрейдером и стали для меня необходимой школой. Знания, программирующие личность В эпоху “бури и натиска”, к которой в лингвистике я отношу период приблизительно до 1968 года, мы много спорили о методах, не учитывая того, что за методами всегда стоит методология как совокупность более общих установок и ценностных ориентаций. Не в последнюю очередь потому, что само слово “методология” в 60-е годы звучало сомнительно, поскольку прежде всего ассоциировалось с “марксистской” методологией. Из этого естественно вытекало, что лингвисту надлежит заниматься конкретными исследованиями, а не “философствованиями”. Мы были в немалой степени зачарованы строгостью, точностью и формализацией как таковыми. В эссе “О педантизме” Монтень в качестве примера неуместного пристрастия к точности описал человека, который “никогда не решится сказать, что у него на заду завелась парша, пока не справится в своем лексиконе, что, собственно, значит зад и что значит парша” [5]. Мне это напоминает многие наши тогдашние споры. Мы постоянно увязали в деталях из-за невозможности точно сказать, что имеется в виду в том или ином частном случае. Недаром же мы восхищались знаменитым афоризмом Витгенштейна: “то, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно, а о чем невозможно говорить, о том следует молчать”. Это сегодня я присоединяюсь к словам Ю.И. Левина, сказанным уже в 90-е годы: “Я считаю этот методологический ригоризм одним из самых вредных явлений во всей истории философии: самооскопление, даже во имя идейной чистоты, не может быть плодотворным” [6]. Именно Шрейдеру я обязана идеей о необходимости даже в самых строгих рассуждениях сознательно отказаться от ненужного ригоризма и о пользе размышлений в терминах “размытых понятий” даже применительно к вполне строгим вещам. Только тогда становятся возможны интеллектуальные инновации и свободный совместный поиск. Работа Шрейдера о познавательных установках появилась в начале 70-х, когда, оставив позади “бурю и натиск”, структурная лингвистика превратилась в область профессиональной деятельности с необходимой долей рутины. Тем не менее, эта стабилизация не породила в среде лингвистов сколько-нибудь последовательную рефлексию об основах и границах структурного подхода. Тем более, что особая власть над умами с некоторых пор принадлежала не столько структурной лингвистике, сколько семиотике в том ее изводе, который связан с именем Ю.М. Лотмана. Позже этот круг назовут Московско-Тартуской школой. Отмечу, что в работах самих семиотиков “периода расцвета” размышления о познавательных стратегиях и методологии не были популярны ни сами по себе, ни как отрефлектированное сопровождение конкретных научных штудий. Попытки понять сущность ценностных ориентаций Московско-Тартуской семиотики были сделаны только в конце 90-х, после ухода из жизни Лотмана и фактического растворения этой референтной группы [7]. Впрочем, и здесь мы находим ностальгическую устремленность на осмысление роли Московско-Тартуской школы как “академии”, как институции, как феномена культурной жизни ушедшей эпохи, а эпистемологический анализ ее явных или скрытых установок так и не состоялся. (На это обратил внимание Л.Д.Гудков [8]). К проблеме познавательных установок, хотя и в несколько ином контексте, Шрейдер вернулся в 1989 г. в статье, посвященной отношению между сознанием и идеологией [9]. Он предложил читателю задуматься о дилемме: “чему отдать приоритет - знанию, программирующему личность, или личности (как онтологической реальности), свободно соотносящей знание с жизнью”. Если знание “программирует” личность, то оно становится гарантией при решении всех проблем собственного существования; полнота знания как бы сама по себе уже обеспечивает правильность личного выбора, а свобода находит себе место лишь в несовершенстве разума и временной неполноте знания, как временная неопределенность поведения. За этим высказыванием стоит очень важная для Шрейдера тема: личная ответственность человека за тот или иной ценностный выбор и ответственность ученого как необходимый аспект свободы научного поиска. Эта позиция представляется мне особенно значимой сегодня, в эпоху ценностной неразборчивости и лоскутного мышления, которое почему-то называется постмодернизмом. Обсуждаемые здесь работы Шрейдера о познавательных установках содержат несколько крупных идей. Я остановлюсь далее лишь на тех аспектах, которые были наиболее значимыми для меня. 1. Взаимодополнительность познавательных стратегий. Шрейдер неоднократно подчеркивал, что предложенный им список эвристик заведомо является открытым, а разные эвристики не исключают, а взаимодополняют друг друга. Осознание взамодополнительности познавательных стратегий является, как мне кажется, ключевым. У меня был случай в этом убедиться еще в конце 60-х, в споре с М.М. Бонгардом [10]. Как и подобало интеллектуальному лидеру кибернетической эпохи, Бонгард признавал заслуживающими экспериментальной проверки только те гипотезы, которые могли быть сформулированы в виде алгоритма. Все, что формулировалось иначе, в его глазах гипотезами не являлось. Именно поэтому мои методически аккуратные и притом логически прозрачные эксперименты по распознаванию слов, с его точки зрения, ничего не проверяли. То, что психологический эксперимент в качестве гипотезы и не должен иметь вид алгоритма - человек же не машина! - для Бонгарда не было аргументом. Я уже была достаточно подготовлена, чтобы ощущать разумность того, что я делала, но безусловно не подготовлена для того, чтобы перевести наш спор в другой, более общий регистр. Бонгард сознательно формулировал свою позицию как подход инженера, функционально моделирующего основные блоки распознавания и мышления, и считал такой подход единственно продуктивным. Я же по мере сил пыталась понять, как решила ту же задачу природа. В аспекте планирования конкретных исследований эти стратегии были взаимоисключающими; как познавательные установки они были взаимодополнительными. Пониманием этой двойственности я обязана Шрейдеру. И хотя Бонгарда едва ли могли убедить любые общефилософские аргументы, в данном контексте важнее отметить, что в тот момент именно этих аргументов у меня и не было. 2. Пафос антиредукционизма. Приведенная выше эвристика 2Н) манит своей, якобы, очевидностью: как же еще описывать целое, если не через описание его частей? Куда труднее задуматься о том, что не всегда к сложному объекту вообще применимо отношение “состоять из", “складываться из частей”. До сих пор многих лингвистов увлекает возможность получить достоверные сведения о тех или иных языковых/речевых механизмах путем обращения к психофизиологической проблематике. Наиболее многообещающей в данном случае представляется загадка полушарной асимметрии. Давно известно: в том, что касается речи, функции левого и правого полушарий различны. Детально описаны корреляции между локальными поражениями коры головного мозга и речевыми нарушениями на разных уровнях: на уровне восприятия и порождения речи, на уровне фонематического слуха и на уровне понимания смысла слов. Однако корреляции эти имеют много более сложный характер, чем это часто кажется “непосвященным”. Среди прочего еще и потому, что связь локус - функция является взаимно многозначной. Заслуги лингвистов и психолингвистов в области изучения речи в связи с полушарной асимметрией невелики: во многом потому, что очень уж несопоставима цена даже скромного психофизиологического результата и шанс его состоятельной лингвистической интерпретации. Почему же лингвисты постоянно испытывают искушение использовать “полушарную” метафору как инструмент объяснения? Иллюзия объяснения здесь создается тем, что сложные процессы, как, например, порождение и понимание слова, якобы объясняются через “простые”. “Простым” же в силу своей физиологической, материальной “уловимости” представляется функционирование клеток коры головного мозга. Однако объяснять функционирование психики через физиологию мозга - как раз и значит исповедывать редукционизм, притом весьма примитивный. К мозгу, даже рассматриваемому с точки зрения физиологически регистрируемых функций, не приложим предикат “состоять из” (клеток коры и связей между ними). Не приложим именно потому, что мозг - это сложная система, где специфика целого определяет работу частей. “Состоит из” элементов компьютер, притом вне зависимости от того, сколь сложные функции аппаратно реализованы в каждом из элементов. Если один из них выходит из строя, а элементы с дублирующими функциями в компьютер заранее не заложены, то блокируется работа всего устройства. Человеческий мозг работает принципиально иначе. Как известно, пораженные клетки коры не восстанавливаются. В то же время при многих очаговых поражениях мозга (как приобретенных - например, в результате травмы или инсульта, так и врожденных, наблюдаемых, в частности, у детей с алалией, то есть с несформированной речью) возможно восстановление речи и даже формирование речи. Благодаря чему осуществимо восстановление нарушенных или образование несформированных функций? Благодаря пластичности мозга, то есть возможности формирования новых путей реализации данной функции (тривиальность для практиков, занятым лечением и реабилитацией упомянутых выше групп больных). Здоровые клетки мозга позволяют сформировать новые пути, служащие физиологическим субстратом. Но каковы они конкретно, за счет каких ресурсов формируются, - мы до сих пор точно не знаем. Особая роль “психического” в работе мозга подкрепляется данными, полученными post mortem. Контраст между масштабом физиологических поражений и свидетельствами умственной продуктивности, сохранявшейся у некоторых больных до последних минут жизни, неоднократно описывался медиками. Как правило, это свойственно людям выдающегося интеллекта и высокой силы духа. 3. Наличие разных модусов реальности (здесь как раз Шрейдер выступил не столько генератором, сколько гениальным транслятором идей А.А. Любищева). В советской науке много лет прямо или косвенно отрицалась реальность идеального. В частности, предполагалось, что в диаде мысль-слово подлинно “реально” именно слово, потому что оно слышимо или видимо. Все “идеальное” заслуживало внимания лишь в той мере, в какой удавалось отыскать его материальный субстрат. Размышления о том, что наши понятия об объектах не менее реальны, чем реальные экземпляры соответствующих объектов, оказывались внеположными научному осмыслению. Отсюда становится понятным, почему в нашей психологии всегда делался акцент на изучении именно вербального мышления. (Стоит отметить, что в норме мышление как процесс никогда не является ни полностью вербальным, ни полностью невербальным; впрочем, если вдуматься, само словосочетание “вербальное мышление” не имеет четкого смысла [11]). Вербальное мышление изучалось не только потому, что его проще изучать, чем невербальное, но и потому, что оно как бы “безусловнее”, “реальнее”. Пока принималось, что слово - это материальный субстрат мысли, то сама констатация того, что “мысль совершается в слове” (известное выражение Выготского), как бы развязывала все узлы. Любопытно отметить, что хотя изучение мышления в советской психологии всегда считалось ценным, это не распространялось на изучение сознания. Изучение сознания возможно тогда, когда признано, что этот идеальный объект имеет особый модус существования, что он тоже является реальностью, но реальностью особого рода. Совесть и вера как феномены не менее реальны, чем хлеб, только модус их существования иной. Шрейдер занимался этим кругом проблем много лет; именно ему мы обязаны публикацией в 1971 г. работы Любищева, являющей собой философский антитезис марксистскому подходу к отношению материальное-идеальное [12]. Сегодня, пожалуй, только ровесники Шрейдера могут оценить гражданскую значительность этого поступка. 4. Критика принципа историзма. Быть может, молодой ученый, входящий в науку сегодня, будет удивлен тем, что против принципа историзма как всеобщей идеологической основы еще недавно нужно было протестовать. И в самом деле, трудно представить себе больший абсурд, чем требование обязательного рассмотрения всего в историческом аспекте. Несомненно, что в конце 90-х исследователь куда более свободен от идеологем, нежели это было свойственно даже шестидесятникам. Свободен в том смы ...
bne: ... сле, что его не заставляют втискиваться в рамки марксистской догматики. Но идеологемы можно выстроить на основе любой доктрины, если идеология усваивается именно как догмат, а не принимается как результат личных размышлений о роли и месте определенных явлений в системе. Историзм в советской науке не был одним из возможных или даже необходимых подходов к любой проблеме. Он был сакральным принципом. Все надлежало рассматривать с позиции генезиса и в развитии. Право на синхронный и, тем более, системный анализ приходилось отстаивать. Историзм как сакральный принцип фактически делил историю на “ценную” и “неценную”, “нужную” и “ненужную”; соответственно, такому же делению подвергалась и культура. Поэтому подлинного историзма в советской науке вообще не могло быть - он не может существовать там, где присутствует оруэлловское Министерство Правды. Сегодня мы часто наблюдаем две крайности: Легитимизация новых позиций, новых интерпретаций происходит не путем подлинного понимания места старого или нового в системе смыслов, куда определенным образом включены генетически разновременные смыслы, а через формальную отсылку к заново сакрализованной традиции. С некоторых пор на Фрейденберг или Тынянова начали ссылаться по той же схеме, по которой некогда ссылались на Белинского и Маркса: важен ритуал ссылки, а не действительный смысл исходного текста, который нередко сам нуждается в интерпретации, поскольку утерян контекст, в системе которого “авторитетный” текст в свое время функционировал. Факты преподносятся как ценные уже в силу своей фактичности, вне всякого соотнесения с историей и системой, как если бы эмпирический факт можно было обнаружить натуральным образом, как гриб под деревом. Но даже потенциально плодотворный материал не превратится в ткань без нитей основы, образуемой установкой исследователя, его теоретической конструкцией. Системность не противостоит историзму; напротив того, она является условием исторического анализа. 5. Мир, “сотворенный” наукой. Я не имею здесь в виду мир знаний, понимаемый в духе Поппера как еще одна реальность. Пафос, вложенный Шрейдером в противопоставление эвристики 20Н) “наука описывает “готовый” мир” и эвристики 20Р) “наука одновременно описывает и “творит” мир”, имеет, как мне кажется, более широкую направленность. А именно: любая “сильная” теория или модель, получившая признание, с какого-то момента начинает жить собственной жизнью и влиять не только на тот объект, который она описывает, но и на того или тех, кто ее в свое время создал, так сказать, своими руками. Онтологизация моделей, сопровождающая возрастающую роль науки в “готовом” мире, не есть плод случайных заблуждений и тем менее - плод злого умысла. По-видимому, это закономерный процесс, своего рода неизбежное следствие глубинного человеческого стремления существовать в мире законосообразном, а не хаотичном. В качестве частного случая “сотворения мира” наукой Шрейдер привел пример из психиатрии, где психоаналитическое изучение личности заведомо действует на самое личность. Сегодня к этому можно добавить исходившие первоначально из научных кругов представления о влиянии на нашу психику так называемой “виртуальной реальности” и их дальнейшее влияние на умонастроения более широкого круга лиц. Интересно, что здесь мы имеем дело с влиянием первого и второго порядков. Массовое пришествие компьютеров началось в нашей стране в начале 90-х годов, массовое приобщение к Интернету только начинается. Телевизоров же в нашей стране уже давно больше, чем холодильников. Реальность на экране телевизора столь же виртуальна, как и реальность на мониторе компьютера, но влияние телевизионной реальности до недавнего времени обсуждали скорее на бытовом уровне, порицая недолжное содержание телепередач по аналогии с дурным влиянием на нравы бульварной литературы и сцен насилия в кино. И только недавно в нашей печати появились систематизированные и профессионально аргументированные размышления о том, что телевидение, составляя важную часть среды обитания, заставляет нас жить в особой, специально конструируемой социально-политической и психологической реальности. Эта реальность нигде, кроме как в телевизионном модусе, не существует и является виртуальной в терминологическом смысле слова. Влияние второго порядка прослеживается на следующем шаге. Упомянутые профессиональные соображения социологов и психологов в профанированном виде тиражируются масс-медиа, а затем причудливым образом смыкаются с тем, как воображается “виртуальная реальность” массовым сознанием. Как следствие, виртуальная реальность обретает модус просто реальности и уже именно как миф пропитывает жизнь образованных людей. Другой пример из области “чистой” науки также весьма красноречив. В одной из работ авторы размышляют о том, на каких именно путях и способах упорядочения “готового” мира физической реальности базируется здравый смысл, и затем сравнивают с этими способами самые общие естественно-научные схемы упорядочения мира [13]. Беспримесный “здравый смысл”, свободный от последующих рационализирующих описаний, авторы находят в сфере архаичных, мифических представлений человека об окружающем мире. Предлагается вполне убедительная схема описания этих представлений - космогония, структурные и регуляторные механизмы и т.д. Далее сходным образом анализируются естественно-научные схемы понимания и объяснения мира. В итоге авторы приходят к выводу, что некоторые фундаментальные схемы понимания и объяснения имплицитно содержатся как в древних мифических, так и в современных научных представлениях. Не обсуждая этот вывод по существу, я обращаю внимание читателя на метод, которым он получен. Разумеется, если смотреть “с птичьего полета”, многое в мифологических представлениях и в представлениях научных покажется сходным, потому что люди, творившие мифы, похожи на нас тем, что они - люди: они рождаются и умирают, они взаимодействуют с природой и социумом. Это “сходное” (пусть в широком смысле слова) и поддается описанию по предложенной схеме. Категорически непохожее описать в наших понятиях просто не удается: мы умеем научно “сотворить” мир, похожий на мифологический, как мы понимаем последний. То есть по необходимости в рациональных терминах. Не напрасно Шрейдер любил повторять, что наука теряет объективность, когда забывает о своей субъективности. Вместо заключения В частном письме младшему другу наш современник, тоже ушедший от нас недавно и безвременно, написал следующее: “Я неверующий. Но чем дольше я живу, тем яснее делается моему уму и чувству, что я не один. Чувство соприсутствия у меня бывает совершенно физическое. Вот вчера я сидел в темном купе (все спали) и чувствовал физическую слитность с снеговой равниной, бегущей за окнами. Все равно - пыль ли я атомная и материальная или сгусток информации, включенный в неведомую мне игру мировых структур, или же, наконец, бессмертная душа в руках Отца, или просто щепка, брошенная в весенний ручей, - я все равно не один. И, идя наперекор рутине мира и подчиняясь ей, я включен в нечто, к чему я испытываю доверие. И не боюсь не только смерти, но и жизни” [14]. Шрейдер был верующим. К остальным словам Ю.М.Лотмана он бы, я думаю, присоединился. Литература 1. Шрейдер Ю.А., "Наука - источник знаний и суеверий // Новый мир. 1969. № 10. С. 207–226; Шрейдер Ю.А. Сложные системы и космологические принципы // Системные исследования–1975. Ежегодник. М., 1976. С.149–171. 2. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности. М., 1996. - 344 с. 3. Шрейдер Ю.А. Равенство, сходство, порядок. М., 1971. - 252 с. 4. Лефевр В.А. Конфликтующие структуры. М., 1973. - 158 c. 5. Монтень М. Опыты. Кн.1–2. СПб, 1998. С.168. 6. Левин Ю.И. Истина в дискурсе // Семиотика и информатика.Вып.34. М., 1994. С.128 7. Тороп П. Тартуская школа как школа // Лотмановский сборник. № 1. М., 1995. С. 223–239; Кнабе Г.С. Знак. Истина. Круг. (Ю.М.Лотман и проблема постмодерна) // Лотмановский сборник. № 1. М., 1995. С. 266–277. 8. Гудков Л.Д. Массовая литература как проблема. Для кого? // Новое литературное обозрение. 1996. № 22. С. 78–100. 9. Шрейдер Ю.А. Сознание и его имитации // Новый мир. 1989. № 11. С. 247 10. Подробнее об этом см.: Фрумкина Р.М. О нас - наискосок. М., 1997. С.224–225. 11. Звонкин А.К. Абстpакции с языковой поддеpжкой // Язык и стpуктуpа знания. М.: Ин-т языкознания АН СССP, 1990. С. 86–95. 12. Любищев А.А. О критериях реальности в таксономии // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода. М., 1971. Вып.1. С. 67–82. 13. Донцов А.И., Баксанский О. Е. Схемы понимания и объяснения физической реальности // Вопросы философии. 1998. № 11. С.59–72. 14. Лотман Ю.М. Письма. М., 1997. С.641. http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/MEN/FRUM_SHR.HTM
bne: Модели 19-ти двойственных эвристик по Ю.А. Шрейдеру «Идея рассмотрения двойственных эвристик заимствована автором у С. Ю. Маслова (из его письма к А. А. Любищеву от 3 мая 1971 года). Там же описаны первые семь пар из приводимых далее эвристик в несколько отличной от даваемой ниже формулировке. Несмотря на довольно абстрактную форму этих эвристик, выбор той или иной из них существенно предопределяет ход исследования - эвристика говорит нам, что может служить ответом на задачу, а что мы отказываемся принимать как таковой. Тем самым сужается круг поисков возможных решений. Впрочем, лучше начать непосредственно с перечня из девятнадцати пар эвристик, которые мы разделяем на Н-эвристики и Р-эвристики (условно различая их по их тяготению к номинализму и реализму): 1Н) индивидуальная вещь важнее идеи; подлинное существование имеют только индивидуальные объекты, следовательно, ищи конкретные свойства индивидуума; 1Р) идея важнее своего воплощения; следовательно, изучая конкретный предмет, нужно искать воплощенную в нём идею; 2Н) исследовать целое нужно путём сведения его к элементарным частям, которые определяют свойства целого; 2Р) нужно изучать специфику целостного объекта, а в его частях искать проявления целого; ЗН) искать, как внешняя среда определяет внутренние свойства объекта (влияет на внутренние свойства); ЗР) искать, как внутренние свойства объекта формируют внешнюю среду; 4Н) описывать, не объяснять; 4Р) важнее объяснять, чем описывать; 5Н) измерять явления числами - стремиться к количественной характеристике наблюдаемых феноменов; 5Р) числа правят миром; следовательно, нужно искать математические структуры, лежащие в основе феномена; 6Н)искать объективное описание явлений, инвариантное по отношению к различным наблюдателям и способам представления; 6Р) искать описания явлений с позиций разных наблюдателей, не смущаясь противоречивостью субъективных описаний; 7Н) расщеплять объект и субъект, четко отделять объективное от субъективного; 7Р) признавать, что познание есть результат слияния познающего субъекта с познаваемым объектом, стремиться к такому слиянию; 8Н) искать причинно-следственные связи между явлениями; 8Р) искать смысл явлений, проявляющийся в целях; 9Н) сводить явления к первичной реальности, фиксировать уровень описания; 9Р) признавать разные уровни реальности, учитывать разные уровни при описании сущего (объект и его меру, практику и идеал); 10Н) всякая информация связана с некоторым носителем. При изучении информационного процесса следует искать физический носитель информации и конкретный код; 10Р) искать информацию, независимую относительно физических свойств её носителя и способа кодирования; 11Н) все существенное надо искать в модельных примерах; 11P) искать общую аксиоматику, гарантирующую нужные свойства в модельных примерах. Искать теорию, воплощенную в данном классе моделей; 12Н) искать законы сохранения: что сохраняется и при каких условиях? 12Р) искать ресурсы развития в нарушениях законов сохранения; 13Н) не вводить новые сущности («бритва Оккама»); 13Р) вводить новые сущности (вообще неизвестные факторы) там, где они могут быть охарактеризованы и обладают объяснительной силой; 14Н) не различать то, что несущественно в данной ситуации; 14Р) помнить, что процедуры отождествления многообразны и нетривиальны, поэтому нужно тщательно исследовать принципы отождествления; 15Н) рассматривать всё в историческом развитии; 15Р) рассматривать явления системно, в рамках логических связей, отвлекаясь от исторических случайностей; 16Н) в описании мира важен смысл, а не способ его выражения; 16Р) существенно, как выражено описание. Следует искать наиболее адекватный способ описания в естественной системе понятий; 17Н) истина, добро и красота историчны и конвенциональны; критерии истинности, эстетичности и нравственности следует рассматривать в исторической парадигме; 17Р) существуют абсолютные истина, добро и красота, относительно которых следует оценивать все сущее; 18Н) теория об объекте, имеющаяся у исследователя, не является продуктом деятельности самого объекта; 18Р) теория о сложном объекте, имеющаяся у исследователя, может быть частично продуктом деятельности самого объекта; 19Н) объект не зависит от факта существования теории, описывающей этот объект; 19Р) объект может претерпевать внутренние изменения под влиянием теории, описывающей этот объект. […] Рассматривая перечень эвристик, можно сразу усмотреть следующие его особенности. Приведенные эвристики частично коррелированы - мы не старались вычленить независимые эвристики. Список эвристик открыт для дальнейшего пополнения - он никак не претендует на завершенность. Исследователь вовсе не обязан принимать альтернативу - пользоваться Н-эвристиками или Р-эвристиками. Он их может комбинировать в произвольном сочетании и даже пользоваться Н-эвристиками и Р-эвристиками с одним и тем же номером. Главное в этом перечне - это идея о том, что можно пользоваться (и весьма плодотворно) дополнительными эвристиками. Наоборот, абсолютизирование одной из эвристик с моральным запретом на дополнительную к ней ведет к трудностям как в описаниях науки, так и в методологии научного описания реальности. С этой точки зрения нельзя не увидеть некоторое преимущество Р-эвристик. Они устроены так, что как бы подразумевают законность применения соответствующих Н-эвристик. С другой стороны, «бритва Оккама» (сама по себе часто игравшая полезную роль) легко превращается в гильотину». Шрейдер Ю.А., Сложные системы и космологические принципы, в Cб.: Противоположности и парадоксы (Методологический анализ) / Под ред. И.А. Герасимовой, М., «Канон +»; «Реабилитация», 2008 г., с. 292-295. Источник: http://vikent.ru/enc/4037/
bne: Создается персональный сайт Шрейдера На нем интересная подборка ссылок и публикаций http://schreider.ning.com/
bne: http://www.kudrinbi.ru/public/453/index.htm
bne: С В. Мейен, Ю.А. Шрейдер МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТЕОРИИ КЛАССИФИКАЦИИ Вопросы философии. 1976. № 12. С.67-79. 1. Место классификации в научном исследовании Классификационные методы и процедуры широко применяются в научном исследовании для решения самых различных познавательных задач. Достаточно строго и четко проведенная классификация, как по-казывает история пауки, одновременно подытоживает результаты пред-шествующего развития данной отрасли познания и вместе с тем отме-чает начало нового этапа в ее развитии. Такая классификация облада-ет большой эвристической силой, позволяя предсказать существование неизвестных ранее объектов или вскрыть новые связи и зависимости между уже известными объектами. Достаточно вспомнить, например, классификацию химических элементов, осуществленную Д. И. Менде-леевым на основе открытого им периодического закона. Она не только позволила Менделееву предсказать существование и свойства химиче-ских элементов, но и послужила основанием для дальнейших исследова-ний, углубивших наши представления об их природе. В классификации, таким образом, отчетливо проявляется диалектический характер разви-тия научного знания: процесс получения нового знания в определенной мере детерминируется уже имеющимся знанием и вместе с тем новое знание оказывается несводимым к старому как более глубокое, более организованное, более упорядоченное. Полем применения классификационных процедур являются объек-ты практически всех научных дисциплин, а также и сама система на-ук в целом '. По словам известного логика, неокантианца X. Зигварта, «классификация всей совокупности того, что содержит вселенная, явля-лась бы вообще — если представить себе ее в ее завершении — послед-ним и самым зрелым результатом эмпирического исследования... логи-чески самым завершенным познанием, заключающим в себе все» 2. Мож-но, конечно, согласиться со столь высокой оценкой значимости клас-сификационной процедуры, хотя в сколько-нибудь обозримом будущем едва ли можно рассчитывать на приближение к такой всеобъемлющей классификации. Пока же, повторим, классификация используется для решения широкого круга познавательных задач, и не случайно в глазах представителей разных наук создание классификации расценивается по-разному. В настоящее время наиболее интенсивно, на наш взгляд, вопросы классификации разрабатываются в биологии, геологин и нау-коведении 3. Параллельно происходит обмен классификационными при- 1 Обстоятельный анализ истории и современного состояния этого вопроса, а так-же общих принципов классификации см в работе Б. М. Кедрова «Классификация наук», т. 1. М., 1961; т. 2. М., 1965. 2 См. X. 3 и г в а р т. Логика, г. 2, вып 2. Учение о меюде СПб, 1909, стр. 273. 3 См., например, О. L. Simpson. Principles of Anima! Taxonomy. N. Y., Columbia Univ. Press. 1961. J. D u с u 1 о t, S. A. G e m b 1 о u \, La classification dans !es sciences 1063; В Д. Александрова. Классификация растительности. Л., 1969; И. В. Круть. Исследование основании теоретической геологии. М., 1973. емами между разными областями знаний, все более широко внедряют-ся в практику классификации различные методы логики и математики. На наших глазах происходит становление общей теории классификации, постепенно выявляются ее методологические аспекты, рассмотрению которых и посвящена настоящая статья. Каковы же в общих чертах особенности построения классификаций в различных областях научного знания? В математике содержательная классификация аксиоматически оп-ределенных объектов возникает чаще всего как венец некоторой об-ласти исследований, как некий «окончательный» результат, вскрываю-щий сущность изучаемого класса объектов. Примерами такого рода результатов могут служить теоремы о приведении матриц к жорданов-ской нормальной форме (дающей полный перечень инвариантов линей-ного преобразования), теорема о спектральном представлении самосо-пряженных операторов в гильбертовом пространстве, классификация простых групп Ли и т. п. Все подобные классификации строятся по следующему принципу. Сначала аксиоматически определяется некоторый класс математиче-ских объектов путем формального описания некоей теории. Затем вы-ясняется, что с точностью до некоторого естественного в данных усло-виях изоморфизма все модели этой теории могут быть описаны «кон-структивно»— заданы определенной структурой. Между аксиоматиче-ским определением и конструктивным описанием всех допустимых воз-можностей и простирается собственно история конкретной области ма-тематики. Конечно, на самом деле все происходит не столь гармонично, каж-дая область математики варьирует разные аксиоматические определе-ния и корректирует их в зависимости от того, получается ли «интере-сная» классификация определяемых объектов и отвечают ли эти объек-ты некоторому интуитивному представлению о них. Естественно, что в наиболее интенсивно развивающихся областях математики классифи-кации не закрыты, но ставят все новые проблемы. В фундаментальных разделах физики отчетливее видно противопо-ставление «дескриптивных» классификаций, позволяющих просто при-вести к удобному виду накопленные результаты, и «структурных» клас-сификаций, позволяющих увидеть сущность классифицируемых объек-тов. Скажем, известные фундаментальные частицы делятся по заряду, спину, массе, странности, по участию в разных типах взаимодействий. Это «дескриптивные» классификации. С другой стороны, какие-то груп-пы частиц удается проклассифицировать по каким-то типам симметрии. Например, строятся теории о кварковой структуре частиц, позволяющей описать все существующие и возможные частицы как некоторые струк-туры из гипотетических субчастиц — кварков. Получение такой клас-сификации есть заманчивая цель физики элементарных частиц. В такой гуманитарной науке, как лингвистика, наряду с чисто де-скриптивными классификациями (генетическая классификация языков, классификация частей речи, различные классификации лексики и т. п.), возникающими в ходе начального процесса накопления данных, есть и четкие структурные классификации (классификация фонем по диффе-ренциальным признакам и звуков по артикуляционным признакам, классификация языков по четырем строям и т. п.), каждая из которых является своеобразной вершиной развития определенной области линг-вистики. Однако в большинстве естественных, технических и гуманитарных наук мы имеем дело только с «дескриптивным» делением объектов изу-чения, необходимым для дальнейшего их исследования. В частности, примерно такой статус имеют сегодня классификация живых организ-мов в биологии или существующие классификации наук, используемые в информатике. Любопытно, что в биологии смысл таксонов разного ранга нередко считается неодинаковым. Распространена точка зрения, согласно которой реальны только таксоны более низкого ранга (виды, в крайнем случае роды и семейства), тогда как остальные таксоны — абстракции. Соответственно виду уделяется много внимания и даже предложена специальная дисциплина о виде — эйдология (К. М. Завад-ский), а литературы, специально посвященной таксонам более высокого ранга, очень мало. Вместе с тем предпринимаются попытки создания формализован-ных процедур биологической классификации с применением методов логики и математики. В частности, важный шаг в этом направлении был сделан Дж. Р. Греггом 4. Ему принадлежит одна из первых попыток формализации таксономических понятий, аксиоматизации таксономии и изложения некоторых ее теорем на языке теории множеств. При этом он опирался на выполненную Дж. Вуджером формализацию понятий «иерархия» и «уровень иерархии». Следует, однако, отметить, что Грегг, как и многие^ другие теоретики таксономии, не касался неиерархиче-ских классификаций. Ограниченность формализации Грегга сказывает-ся также и в том, что для него содержательная классификация организ-мов (другие объекты его не интересовали) сводится к разбиению их множества на подмножества. Он не учитывал, что еще в XVIII веке была введена и постепенно стала основной иная последовательность классификационной работы — не «сверху», от крупных таксонов к мел-ким, а «снизу», то есть путем постепенного объединения объектов в низ-шие таксоны, а этих таксонов — в таксоны более высокого ранга. В си-лу этого предложенная Греггом формализация таксономических проце-дур не оказала заметного влияния на практику биологической класси-фикации. В рамках теории классификации мы обязаны рассматривать весь спектр возможных классификаций на шкале «Экстенсиональность — ин-тенсиональность». И действительно, на одном полюсе находятся клас-сификации экстенсиональные, дескриптивные, использующие внешние характеристики объектов, а на другом полюсе — классификации интен-сиональные, сущностные 5. Стоит подчеркнуть, что это противопоставление экстенсионального и интенсионального, как и тенденция перехода от чисто экстенсиональ-ных научных описаний к интенсиональным стали довольно четко ощу-щаться в последние годы. 2. Таксономия и мерономия Целесообразно различать понятия «таксономия», «классификация» и «систематика». Под классификацией будем понимать разбиение лю-бого множества (класса) объектов на подмножества (подклассы) по любым признакам. Систематикой (хотя бы из этимологических сообра-жений) будем называть установление такой упорядоченности объектов, которая приобретает статус привилегированной системы, выделенной самой природой. Это примерно то же, что и естественная классифика-ция (система). Таксономией назовем учение о любых классификациях с точки зрения структуры таксонов и признаков. Таксономия — это ас-пект метаклассификации. Экстенсиональное6 описание таксономии (классификации) ограни-чивается выделением особых подмножеств (таксонов) классификацион-ного поля и установлением между ними обычных теоретико-множествен- 4 См. J. R. Gregg. The Language of Taxonomy. N. Y, 1954. 5 Эпитеты здесь не синонимичны, но корректированы по смыслу. 6 См. Р. К а р н а п. Значение и необходимость. М., 1959. ных отношений (включение, пустота или непустота пересечения). С этой точки зрения иерархическая классификация экстенсионально соответ-ствует случаю, когда множество всех таксонов образует дерево по от-ношению включения, а множество таксонов, соответствующих произ-вольному срезу дерева, образует разбиение классификационного поля. Наоборот, комбинативная (фасетная) структура таксонов экстенси-онально определяется тем условием, что в таксонах можно выделить та-кие группы (фасеты), образующие разбиения классификационного поля, когда любой таксон есть пересечение таксонов из некоторых фасетов. Интенсиональный подход заставляет расширить классификацион-ное поле до классификационного универсума, состоящего не только из наличных, но и из всех мыслимых объектов, а вместо структуры так-сонов рассматривать двойственную ей структуру классификационных признаков. Нам, однако, представляется, что такое понимание интенсионально-го подхода недостаточно. В самом деле, интенсионалом предиката, по Р. Карнапу, называется класс всех мыслимых объектов, для которых этот предикат истинен. Тем самым предполагается, что именно интен-сионал предиката есть экспликация того, что интуитивно понимается под смыслом Но тогда смысл сам по себе не существует, но лишь рас-крывается в классе мыслимых денотатов. Исходя из этого тезиса, струк-туру признаков с их значениями можно было бы рассматривать как изоморфную структуре соответствующих таксонов в классификацион-ном универсуме. В этом случае у значений признаков нет никаких свойств, внеположенных соответствующим таксонам в классификацион-ном универсуме. Для дальнейшего изложения нам необходимо уточнить, что есть по-нятие 7. Мы будем рассматривать неотвлеченные понятия, то есть такие, имя которых может означать конкретный предмет, явление или ситуа-цию, а не признак таковых. Иначе говоря, мы будем изучать понятия типа лошадь, продажа, красный, а не такие, как лошадность, продаж-ность, краснота. Мы будем отличать имя понятия (слово, выражающее понятие) от самого понятия. Объем понятия-—это класс объектов, во-площающих данное понятие, или, иначе, класс (в том числе мыслимых!) денотатов имени этого понятия. (Здесь мы отходим от взглядов Р. Кар-напа, согласно которому класс мыслимых денотатов есть интенсионал имени, то есть связан скорее не с объемом, но с содержанием понятия.) Рассмотренный класс объектов удобно назвать таксоном, ассоциирован-ным с данным понятием. Содержание понятия естественно отождествить с концептом имени понятия, то есть, согласно Г. Фреге8, с информацией, которую это имя несет о денотате имени. Под денотатом имени подразумевается любой объект, к которому это имя приложимо. Это содержание мы будем да-лее связывать с некоторой структурой (архетипом), которую можно обнаружить во всех объектах соответствующего] таксона. Тем самым имя несет ту информацию об объекте, что в нем присутствует данный архетип. Заметим, что имя понятия одновременно служит именем таксона (в русском языке оно может в этом случае переходить во множествен-ное число: понятие «лошадь» — таксон «лошади»). Именем архетипа можно было бы считать соответствующее отвлеченное понятие (в дан-ном примере «лошадность»). Полностью - по ссылке http://www.kudrinbi.ru/public/453/index.htm
bne: СООТНОШЕНИЕ И МНОГОЗНАЧНОСТЬ ТЕРМИНОВ «ВАЛИДАЦИЯ» И «ВЕРИФИКАЦИЯ» С.А. Порошин Стандарт ИСО/МЭК 17000:2004 «Оценка соответствия. Словарь и общие принципы» не содержит определений этих терминов «валидация» и «верификация». Приложение B «Родственные термины, определенные в других документах» отсылает к новой версии ИСО 9000:2005, а точнее к пунктам 3.8.4 и 3.8.5, которые аналогичны пунктам действующего в России ГОСТ Р ИСО 9000-2001. «Верификация — подтверждение на основе представления объективных свидетельств того, что установленные требования были выполнены» (п.3.8.4). «Верификация должна осуществляться..., чтобы удостовериться, что выходные данные проектирования и разработки соответствуют входным требованиям» (п.7.3.5 ГОСТ Р ИСО 9001-2001). «Валидация — подтверждение на основе представления объективных свидетельств того, что требования, предназначенные для конкретного использования или применения, выполнены» (п.3.8.5). «Валидация проекта и разработки должна осуществляться..., чтобы удостовериться, что полученная в результате продукция соответствует требованиям к установленному или предполагаемому использованию, если оно известно» (п.7.3.6 ГОСТ Р ИСО 9001-2001). Из приведенных определений можно сделать вывод о том, что: верификация выполняется путем проверки и сопоставления характеристик продукции с определенными требованиями, результатом которой является вывод о соответствии (или несоответствии) продукции этим требованиям; валидация выполняется путем анализа конкретных условий применения и оценки соответствия характеристик заданным требованиям, результатом которой является вывод о возможности применения продукции в конкретных условиях. В несколько ином плане раскрыта связка этих терминов в пункте 7.8 технических условий ИСО/ТУ 22004:2005 «Системы менеджмента безопасности пищевых продуктов. Руководство по применению ИСО 22000:2005». В этом документе (он не имеет статуса международного стандарта) отмечается, что понятия «валидация» и «верификация» часто путают. В контексте применения мер контроля они означают следующее: валидация — это оценка до выполнения действия. Ее роль заключается в демонстрации того, что отдельно или в комбинации с другими меры контроля способны достичь определенного уровня. верификация — оценка, выполняемая в течение и после выполнения действия. Ее функция — показать, что определенный уровень контроля был фактически достигнут. Эти термины широко применяются за рубежом и в законодательстве, и в стандартах, причем в самых разных областях, в частности: -в метрологии и деятельности лабораторий. Согласно п.5.4.5.1 ИСО/МЭК 17025:2005 валидация методов — подтверждение путем исследования и предоставления объективных доказательств того, что специфические требования для определенного целевого использования выполняются. -в сфере применения IT-технологий и обеспечения информационной безопасности. Например, согласно п. 2.35 ИСО/МЭК 15408-1:2005 механизм валидации обращений (reference validation mechanism) — это реализация концепции мониторинга обращений, обладающая следующими свойствами: защищенностью от проникновения; постоянной готовностью и простотой, достаточной для проведения исчерпывающего анализа и тестирования. -в сфере производства и контроля качества лекарственных средств. Согласно ГОСТ Р 52249-2004 «валидация — доказательство того, что методика, процесс, оборудование, материал, операция или система соответствуют заданным требованиям и их использование действительно дает ожидаемые результаты»; -в экологической сфере. Стандарт ИСО 14021:1999 «Экологические этикетки и декларации. Самодекларируемые экологические заявления (Тип II экологических этикеток)» использует термин «верификация экологического заявления» (environmental claim verification), а известный европейский Регламент EMAS1 — термин «экологический верификатор» (environmental verifier). Приведенный список не является исчерпывающим, а примеры носят лишь иллюстративный характер. Представляется, что рассматриваемые термины носят междисциплинарный характер и для корректного их использования следует обязательно учитывать контекст. ------- Regulation (EC) № 761/2001 of the European Parliament and of the Council of 19 March 2001 allowing voluntary participation by organisation in a Community eco-management and audit scheme (EMAS) // OJ L 114, 24.4.2001, p.1-29. http://www.stq.ru/riasite/index.phtml?tbl=tb_88&id=2230 =========================== Что же такое валидация и верификация? Стандарт ИСО 9000:2000 (ISO 9000:2000) даёт определение как: "Верификация - подтверждение на основе представления объективных свидетельств того, что установленные требования были выполнены". Если образно, то верификация — это процедура сопоставления того, что сделано (или еще пока делается), с тем, что было задумано (предписано) сделать, т.е. сопоставление законченного или промежуточного результата с входными требованиями — «взгляд назад». Дословный перевод с английского: verification = 1) контроль, проверка; Syn: check , examination 2) а) удостоверение, подтверждение ( предсказания, сомнения ) б) подтверждение под присягой 3) засвидетельствование "Валидация - подтверждение на основе представления объективных свидетельств того, что требования, предназначенные для конкретного использования или применения, выполнены". Образно говоря, валидация — это процедура сопоставления того, что задумано сделать (или еще пока делается), с тем, что необходимо потребителю для конкретного применения, т.е. сопоставление планируемого или промежуточного результата деятельности с текущими выходными требованиями — «взгляд вперед». Дословный перевод с английского: validation = 1) ратификация, утверждение Syn: ratification 2) легализация; признание законной силы, придание юридической силы Верификация является инструментом валидации, её частью. Для признания законной силы, придания юридической силы = для валидации - необходимо подтверждение того, что на разных стадиях данный процесс выполняет необходимые требования (путём верификации). Типичный пример верификации – это испытание оборудования: имея на руках необходимые требования для машины мы сличаем их с тем, что делает машина в той или иной ситуации. Результатом верификации (сличения, тестирования) является вывод о том подходит-ли данная машина для выполнения необходимой работы. “Отечественным практикам более привычно действие, называемое теперь верификацией. В плановой экономике было главным, чтобы продукция (готовое изделие или проект) отвечала плану, заказу или иным заданным документированным требованиям. Насколько готовая продукция подойдет для конечного потребителя, предприятие не сильно заботило. По его мнению, это проблема заказчика: «Что вы заказали, то мы и сделали. Какие могут быть претензии?! Так что берите и скажите спасибо». Валидация — действие, более ориентированное на рыночные отношения. Если выпущенная продукция, даже полностью соответствующая первичному заказу, не удовлетворяет потребителя, ваша принципиальная правота ничего кроме убытков вам не даст. По мере исполнения заказа или удовлетворения ранее выявленных потребностей потенциального потребителя необходимо постоянно интересоваться, не поменялись ли потребности конкретного заказчика или неопределенного потребителя (проводя, например, маркетинговые исследования и анализируя их результаты). Если этого не делать, есть риск изготовить невостребованную продукцию и понести не только значительные экономические потери, но и подорвать свою репутацию” (“КАК СОКРАТИТЬ ОБЪЕМ ДОКУМЕНТАЦИИ СМК”, Е. Филатов). http://www.intpak.ru/validation-ru.htm ============================== ВЕРИФИКАЦИЯ Материал из Википедии — свободной энциклопедии В различных сферах деятельности человека под верификацией могут подразумеваться немного различные вещи. Например: Верификация (от лат. verus - истинный, facere - делать) - это подтверждение соответствия конечного продукта предопределённым требованиям. или Верификация (от лат. verus - истинный, facere - делать) - проверка, проверяемость, способ обоснования (подтверждения) каких-либо теоретических положений путем их сопоставления с опытными (эмпирическими) данными. Корень различного понимания понятия верификация кроется в спектре возможностей сличения соответствия конечного продукта предопределённым требованиям. Верифицировать соответствие конечного продукта предопределённым требованиям возможно, в зависимости от ситуации, по прямым и косвенным характеристикам этого конечного продукта. А также существует процессный подход, который отслеживает продвижение продукта к предопределённым требованиям. Формальная верификация Формальная верификация — доказательство с помощью формальных методов правильности или неправильности системы в соответствии с формальным описанием свойств системы. Методы верификации: Автоматическое доказательство теорем (Theorem proving) Проверка моделей (Model checking) Символьное выполнение (Symbolic execution) Абстрактная интерпретация (Abstract Interpretation) Верификация или Эмпирическое подтверждение является основным критерием научности знания. Верификация в системе качества По российскому ГОСТу ГОСТ Р ИСО 9000-2001, который соответствует интернациональному, верификация определена следующим образом: 3.8.4 верификация (en verification; fr verification): Подтверждение на основе представления объективных свидетельств (3.8.1) того, что установленные требования (3.1.2) были выполнены. Примечания 1 Термин "верифицировано" используется для обозначения соответствующего статуса. 2 Деятельность по подтверждению может включать: - осуществление альтернативных расчетов - сравнение научной и технической документации (3.7.3) по новому проекту с аналогичной документацией по апробированному проекту - проведение испытаний (3.8.3) и демонстраций - анализ документов до их выпуска. -------------------------------------------------------------------------------- Верификацию некоторые люди путают с валидацией. ================ ВАЛИДАЦИЯ Понятие валидация используется в различных сферах деятельности человека в несколько различных смыслах. Ключевым моментом в валидации является сверка выставленных требований с необходимыми для достижения определённой цели требованиями. Если же эта цель и есть конечное требование, то возникает циклическая проблема (планирование плана плана… или проблема инициализации). Сверка требований может происходить на их полноту и/или их точность. Валидацию некоторые люди путают с верификацией. -------------------------------------------------------------------------------- По российскому ГОСТу ГОСТ Р ИСО 9000-2001, который соответствует интернациональному, валидация определена следующим образом: 3.8.5 валидация (en validation; fr validation): Подтверждение на основе представления объективных свидетельств (3.8.1) того, что требования (3.1.2), предназначенные для конкретного использования или применения, выполнены. Примечания 1 Термин «подтверждено» используется для обозначения соответствующего статуса. 2 Условия применения могут быть реальными или смоделированными. -------------------------------------------------------------------------------- Исходя из выше описанного, валидация должна быть определена как: Валидация: Подтверждение на основе представления объективных свидетельств того, что требования, предназначенные для конкретного использования или применения, точно и в полном обьёме предопределены. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B4%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F ====================== Верификация (тезисы) Верификация (от лат. verus - истинный и facio - делаю) - подтверждение. Верификация – verification: (1) процедура проведения анализа с целью установления подлинности, проверки истинности, правильности, надежности; (2) распознавание, процесс сличения копии с оригиналом. Верификация (1) - установление соответствия принятой и переданной информации с помощью логических методов; (2) - проверка информации на истинность, теоретической концепции на научность. Неопозитивисты ввели понятие «Аналитическая философия». Эта часть философии занимается верификацией. Верификация в н/п - проверка истинности суждений. Верификация заключается в том, что общее суждение проверяется на различных частных случаях. Предположение (гипотеза) может быть верифицировано, т.е. его истинность может быть доказана как с помощью опыта, так и с помощью связного логического доказательства. Неопозитивизм требует, чтобы предположение было верифицируемо в принципе, т.е. чтобы переживания, которые его подтверждают, или были налицо, или могли быть получены. В технике, экономике «верификация» (распознавание) отличается от «валидации» (подтверждения). Верификация - verification - установление соответствия принятой и переданной информации с помощью логических методов. Распознавание - это процесс обработки. К нему применимы: "скорость распознавания", "надежность распознавания", "качество распознавания". Верификация – это, по сути, процесс проверки. К нему можно применить "скорость верификации", но нельзя "надежность верификации" или "качество верификации". А "уровень верификации" тем более. Поэтому верификация - это процесс, не заменяющий процесс распознавания. Валидация (от англ. validation - подтверждение, утверждение) - подтверждение посредством представления объективных доказательств, свидетельств (документов, утвержденных уполномоченными лицами) того, что особые требования, предназначенные для конкретного намеренного применения, соблюдены. Валидация - подтверждение на основе представления объективных свидетельств (утвержденных уполномоченными лицами документов - записей по качеству) того, что требования, предназначенные для конкретного использования или применения, выполнены. Например, утверждение актов на скрытые работы или "непрозрачный" технологический процесс. Менеджер проекта или высшее руководство при валидации возлагает на себя ответственность за качество продукта и качество производственного процесса. Если сказать иначе, то верификация - проверка "прозрачного" процесса или продукта с помощью, например. тестирования, а валидация - утверждение "прозрачного" и "непрозрачного" технологического процесса или продукта в виде надписи "Утверждаю" уполномоченного лица. Существуют определенные технологии верификации информационных сообщений. Все они формировались применительно к системе традиционных коммуникаций. В числе этих антиманипулятивных, антидезинформационных технологий, основанных на классических способах верификации информационных моделей, такие как: • Надежность: авторитет информационного источника (известной персоны, печатного органа, канала СМИ, книги или издательства, живого свидетеля, репортажа с места события), • Достоверность: гарантия подлинности документной фиксации (печатный текст массовых и научных изданий с их фильтрами редакционного отбора, рецензирования, ответственностью автора и редактора, репутацией, официальный документ с печатями и резолюциями, фотодокумент, киносъемка и т.п.), • Прозрачность (авторизованность, прослеживаемость) информационных коммуникаций и другие. Суждение/факт: Человек воспринимает в реальности отдельные ее фрагменты и высказывает свои суждения по их поводу. После этого он (сознательно или неосознанно) производит процедуру верификации: 1. Сопоставление с реальными событиями (наблюдениями). 2. Сопоставление с другими высказываниями (в т.ч. другими СМИ). 3. Сопоставление с дополнительными данными (архивы, документы). 4. Сопоставление информации из нескольких независимых источников. Итоги верификации: 1. Верифицированное суждение -- достоверный факт. 2. Неверифицированное, по разным причинам, суждение -- недостоверный (ложный) факт. 3. Ложное суждение (верификация его не подтвердила) - не-факт. 4. Оценочное суждение (его невозможно верифицировать) - не-факт. Виды оценочных суждений: 1. Оценка суждения на достоверность (было-не было) 2. Оценка ценности суждения (важно-не важно) 3. Оценка объективности/субъективности суждения (приоритет субъекта/объекта): "мне это понравилось больше всего..."; "судя по всему, это была молния..." Сценарий события ("пучок фактов"): • Субъект • Средства • Объект • Время • Обстоятельства (условия) • Причина • Цель • Результат NB! Если какой-либо из фактов недостоверен, или ложен, недостоверным становится все событие. Верификация – один из этапов виртуального анализа. Верификация позволяет установить достоверное происхождение, достоверное назначение и, в конце концов, достоверное содержание актуального события (объекта, лица, факта). При сравнительном анализе версий используются такие технологии: Анализ целостности (полнота информации). Вырисовывается ли целостная картина и насколько искусственны причины, препятствующие установлению ее целостности. Все ли атрибуты на месте. (Концепция «разбитой пепельницы» Юлиана Семенова. Проблема: достаточно ли кусков пепельницы, чтобы, сложив их, понять, что это пепельница.) Анализ условий и зависимостей (следствие не может возникать раньше условий). Анализ пространственных и временных соответствий (напр.: в указанное время президент биржи не мог принять соответствующее решение, ибо находился на форуме в Давосе). Анализ индивидуальных биографий объектов (возможно подтверждение личных связей). Анализ ассоциативный. Анализ других событий или объектов, имеющих те же атрибуты, что и данный (этот прием часто используется в рассказах о Шерлоке Холмсе). Анализ интенционального (возможного) этапного сходства релевантных тенденций (релевантность -- смысловое соответствие между информационным запросом и полученным сообщением): пример финансовых эскапад Сороса на основе предыдущего опыта, где можно было выделить сходные этапы и соответственно прогнозировать следующие. Анализ мотивов возможных субъектов - традиционный анализ, который можно обозначить словами «ищите мотив, и вы найдете источник». Анализ на противоречия. Поиск и анализ противоречий, слабых мест, жестких связей с реальностью, которые не могут быть инсинуируемыми. Экспертный анализ. Поиск экспертов из среды возможных субъектов события или побывавших в аналогичной роли. Широко используется разведками всего мира, так как требует не работы ума, но лишь денег для того, чтобы добыть информацию из первых рук. Подготовил В.И. Клисторин, ведущий научный сотрудник Института экономики и организации промышленного производства СО РАН http://www.sibirp.ru/attachments/editor/files/mod_structure_1/10_verification.doc
bne: Итак, 8 типов моделей. Перечислим их. Гипотеза (такое могло бы быть). Феноменологическая модель (ведем себя так, как если бы). Приближение (что-то считаем очень малым или очень большим). Упрощение (опустим для ясности некоторые детали). Эвристическая модель (количественного подтверждения нет, но модель способствует более глубокому проникновению в суть дела). Аналогия (учтем только некоторые особенности). Мысленный эксперимент (главное состоит в опровержении возможности). Демонстрация возможности (главное - показать внутреннюю непротиворечивость возможности). Эти 8 типов суть 8 исследовательских позиций при моделировании. В предыдущей главе давалось идеализированное описание моделирования: выбирается идеальный объект из тех, что охватываются теорией, и сопоставляется объекту реальному. Соотнеся эту схему с классификацией Пайерлса, приходим к странной ситуации. Совпадения почти никакого! Разные типы моделей при малейшей попытки критики смешиваются между собой. Достаточно опереться на четыре тезиса: Модель никогда не бывает полностью идентична реальному объекту. При построении любой модели обычно не учитываются какие-нибудь уже знаемые (воспринимаемые) стороны реальности. При построении и использовании модели всегда так или иначе применяются умозаключения по аналогии - а как иначе можно пройти путь от реального объекта к идеальному и обратно? При построении модели всегда мысленно ``проигрывается'' существование (движение, поведение, функционирование) идеальных объектов в возможном мире. Здесь есть место мысленному эксперименту и демонстрации возможности. http://ddarwin.narod.ru/index.html
bne: Случайно набрел на свой текст в БОЛЬШОМ ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ СЛОВАРЕ Пиратское сканирование ;-) "МОДЕЛЬ (англ. model) (в широком понимании) - упрощенный мысленный или знаковый образ к.-л. объекта или системы объектов, используемый в качестве их "заместителя" и средство оперирования. В естественных науках М. называют описание объекта средствами некоторой научной теории. М. в фундаментальных и в прикладных науках обычно связываются с применением моделирования, т. е. с выяснением (или воспроизведением) свойств к.-л. объекта, процесса или явления с помощью др. объекта, процесса или явления - его М. Такая процедура требует выполнения определенных правил и предъявляет требования и к самой М. К числу этих требований относятся: отношение М. и моделируемого объекта относительно свойств и аспектов функционирования, интересующих исследователя, обладает свойствами рефлексивности (любой объект является собственной М.), симметричности (объект является моделью модели), транзитивности (любая М. модели есть М. исходного объекта). Такие свойства задают классы М. Но для все более распространяемого подхода, когда задачей является выбор одной наилучшей М., они чересчур широки. В этом случае (когда М. применяется не только с целью получения объяснений различных явлений, но и для предсказания интересующих исследователя явлений) обычно вводится понятия настройки М. (нормализации или уточнения ее параметров применительно к конкретной задаче) и критериев адекватности М. Сравнивая эффективность оптимально настроенных конкурентных М., производят выбор наилучшей среди них. Существенную роль при этом играют экспериментальные данные - факты и априорная информация. По мере распространения технологии вычислительного эксперимента такой подход становится все более распространенным (рис. 6). (Б. Н. Еникеев.)"
bne: Примерно пять лет назад напечатал про то что работу по созданию знаний можно попытаться разложить на компоненты (по Коббу-Дугласу) Было встречено молчанием Сейчас сходную идею нашел у китайских авторов ---------------------------------- Natural resource dependence, public education investment, and human capital accumulation Hua-Ping Sun1,2 • Wei-Feng Sun3 • Yong Geng1,2 • Yu-Sheng Kong1 Petroleum Science (2018) 15:657–665 https://doi.org/10.1007/s12182-018-0235-0 ---------------------------------- Так что есть шанс, что привьется Не у нас, так у них
Василий: http://www.ipdn.ru/rics/doc1/OC/2-bol.htm
bne: Я был на мероприятии в Тюмени когда эту работу докладывали Идея опоздала лет на 20 и технология неудачная (метод оценивания выбран плохо) Да и петрофизика не сильно продумана Тем не менее, чем многое рекламируемое ;-)
bne: Сайт Кудрина (с важныи ссылками) и даже с фото http://www.kudrinbi.ru/ Молодец - продолжает быть на плаву и работает
bne: Так уж получается, что большая часть задачек с которыми сталкиваешься не имеет надежного решения. Понять и принять причины этого легко. 1) Нередко существует много влияющих и взаимодействующих факторов 2) Характер взаимодействия часто сложен и неустойчив 3) Там где задача решается легко, просто и надежно решение тиражируется и становится общим местом Довольно печально другое 1) Часто происходит экстраполяция известного точного (в каком-то приближении) решения в заведомо недопустимую область 2) Порой случайно сфантазированные частные аппроксимации переносятся механически 3) Дополнительный смысл этим трюкам придала идеология размытых множеств и теперь нередко сталкиваешься с ситуацией когда приходится работать с совокупностью сомнительных аппроксимаций и потом гвдать о причине получаемых результатов. Одно забавно Нередко алгоритмы с такими трюками ведут себя примерно также как специалисты (которые руководствуются схожими приемами работы) Наверное есть только один и крайне непопулярный выход - пытаться наряду с зависимостями вводить и некоторые меры их правдоподобия в каждой точке и потом оценивать погрешности результатов. Но кто и как оценит ошибку оценки ошибки в таких задачах. В итоге смешно, но даже при подсчете запасов нефти и газа на это полноценно идти не хотят (вводят категорийность).
bne: Цитаты и советы самых успешных людей планеты Бизнес и деньги * Если проект захватывает только деньгами, то лучше не начинай. * Сегодня самый большой источник богатства находится между твоими ушами. * Никогда не автоматизируйте то, что может быть устранено, и никогда не делегируйте то, что может быть автоматизировано или упрощено. * Пока вы работаете по найму, вы обогащаете других. * Делай то, что умеешь делать очень хорошо, а для всего остального найми людей. * Занимайтесь любимым делом, и вам не придется работать ни дня в своей жизни. * Сосредоточенность на зарабатывании денег негативно сказывается на качестве работы — а ведь именно отличная работа приносит деньги. * Чтобы заработать на жизнь, надо работать. Но чтобы разбогатеть, надо придумать что-то другое. * Не делайте то, что делают великие менеджеры, а изучите то, что делают великие люди. Великие менеджеры посещают великие тренинги по управлению временем и создают великие органайзеры. В это же время великие люди просто держатся своей великой цели и добиваются великих результатов… с помощью великих менеджеров. * Каждому, кто получил, что хотел, начинать-то приходилось с того, что имел. Мудрость * Никогда не имей дело с тем, от кого ты хоть раз слышал «я же тебе говорил». * Если что-то упустил, не упусти урок из этого. * Корабль без руля и человек без цели в конце концов оказываются на мели. * Если вы не хотите испортить себе жизнь, держитесь подальше от тех, кто уже испортил свою. * Если хочешь иметь то, что никогда не имел, тебе придется делать то, что ты никогда не делал. * Помните, обогащая часы своего досуга, вы не теряете времени зря. Плодотворная работа немыслима без полноценного отдыха. Самые великие идеи посещают нас именно в часы расслабления. * Берегите свое время. Учитесь говорить “нет”. Умение решительно говорить “нет” малозначительным делам придаст вам силы сказать “да” чему-то великому. * Мы становимся тем, о чем думаем чаще всего. * Я не говорю, что вы должны вести себя так, словно каждый день последний. Нужно вести себя так, как будто каждый день ЕДИНСТВЕННЫЙ. Вдохновение * Лучше верить и разочароваться один раз, чем не доверять и быть несчастным всю жизнь. * Неудача не преступление; преступно ставить перед собой цели ниже своих возможностей. * Наступив на грабли, разрушь их лицом и иди дальше. * Чтобы избежать критики, ничего не делай, ничего не говори, будь никем. * Не нужно обладать силой чтобы быть скептиком, сила нужна для того чтобы верить, идти на риск, предпринять действие и в итоге победить. * Говорят, что полоса неудач, иногда оказывается взлётной! * Каждый может упасть, но зачем же там лежать? * Неудачник — это человек, который при ошибке совершенно не способен выдать ее за эксперимент. * Порой нам просто необходимо сбиться с дороги, чтобы научиться отчетливо видеть ее перед собой. * Hе жалуйтесь на жизнь — могло не быть и этого. * Обижаться и негодовать, это все равно, что выпить яд в надежде, что он убьет твоих врагов. * Самый большой секрет победителей, секрет, о котором не знают те, кто проигрывает, заключается именно в том, что неудача вдохновляет победителей побеждать. Путь к мечте * В жизни преуспевают те, кто не боится мечтать о чем-то великом и затем рисковать ради воплощения своих видений. * Когда ты уже готов сдаться, ты ближе к цели чем ты думаешь. * Зачем откладывать свое величие на потом? Зачем ждать лучшего времени для воплощения ваших грез и тех прекрасных возможностей, которые открывает перед вами жизнь? Почему бы не сделать первый шаг уже сегодня? * Все, о чем вы думаете, воплощается. * Следуй своей мечте, и вселенная откроет тебе двери там, где были только стены… (моя любимая цитата, висит на стенке). * Пройдет лет двадцать, и ты будешь больше сожалеть о том, чего не сделал, чем о том, что сделал не так. Поэтому отринь колебания. Расправь парус и беги прочь из безопасной гавани. Лови попутный ветер. Исследуй. Мечтай. Делай открытия. * Гораздо лучше сгореть в полете и рухнуть вниз, преследуя высокую цель, чем провести лучшие дни своей жизни перед телевизором где-то на задворках жизни. (Актуально для 95% населения). * Все, что существует на свете, когда-то было просто мечтой... * Тот, кто делает, ожидает успеха. Тот, кто «пробует», ожидает, что ему что-то помешает. * Бери и делай. Не знаешь что делать — делай шаг вперед. * Наличие цели важнее наличия возможностей. * Смелые и ярко нарисованные мечты сбываются минимум на 110%. Вы всегда на выходе ваших мечтаний получите + 10% в виде дополнительных бонусов от Жизни. Успех * Когда я стану стариком, я планирую посмотреть на жизнь и сказать “вау, это было приключение”, а не “вау, я чувствовал себя в безопасности”. * Тебя никогда не будут уважать только за то, что ты что-то собираешься сделать. * Просторнее всего на самом верху, потому что никто по-настоящему туда не хочет. * Чтобы летать с орлами, не паситесь с индюками! * Цельтесь в луну. Даже если вы промахнетесь, то окажетесь среди звезд. * Большинство задач решаются удивительно просто: надо взять и сделать. * Успех это возможность просыпаться утром и засыпать вечером, успевая между этими событиями делать то, что тебе нравится. * Любой дурак может критиковать, проклинать и жаловаться, что и делают дураки. * Ключ к достижению успеха — способность четко его себе представить. * Вы можете стать, кем пожелаете, нужно лишь достаточно твердо верить и действовать в соответствии со своей верой: достижимо все, что бы ни вообразил себе и во что бы ни поверил наш разум. * Ставьте перед собой цель, достаточно значительную, чтобы в процессе ее достижения и самому стать более значительным. * Если вы недовольны тем местом, которое занимаете, смените его! Вы же не дерево! * Успех сопутствует тому, кто занимается тем, что хочет. Иного пути к успеху — нет.
БНЕ_Gurg: Assessing the Reliability of Complex Models: Mathematical and Statistical Foundations of Verification, Validation, and Uncertainty Quantification Committee on Mathematical Foundations of Verification, Validation, and Uncertainty Quantification; Board on Mathematical Sciences and Their Applications, Division on Engineering and Physical Sciences, National Research Council NAS Press | 2012 | ISBN: 0309256348 9780309256346 | 185 pages Assessing the Reliability of Complex Models discusses changes in education of professionals and dissemination of information that should enhance the ability of future VVUQ practitioners to improve and properly apply VVUQ methodologies to difficult problems, enhance the ability of VVUQ customers to understand VVUQ results and use them to make informed decisions, and enhance the ability of all VVUQ stakeholders to communicate with each other. This report is an essential resource for all decision and policy makers in the field, students, stakeholders, UQ experts, and VVUQ educators and practitioners. Advances in computing hardware and algorithms have dramatically improved the ability to simulate complex processes computationally. Today's simulation capabilities offer the prospect of addressing questions that in the past could be addressed only by resource-intensive experimentation, if at all. Assessing the Reliability of Complex Models recognizes the ubiquity of uncertainty in computational estimates of reality and the necessity for its quantification. As computational science and engineering have matured, the process of quantifying or bounding uncertainties in a computational estimate of a physical quality of interest has evolved into a small set of interdependent tasks: verification, validation, and uncertainty of quantification (VVUQ). Contents Summary 1 Introduction 2 Sources of Uncertainty 3 Verification 4 Emulation. Reduced-Order Modeling, and Forward Propagation 5 Model Validation and Prediction 6 Making Decisions 7 Next Steps in Practice. Research, and Education for Verification, Validation and Uncertainty Quantification Appendix A Glossary Appendix В Agendas of Committee Meetings Appendix С Committee Biographies Appendix D LIST OF ACRONYMS
bne: https://www.slideshare.net/ailev/2016-68689677
bne: Архитектура предприятия - халява (русифицированная) http://ekonomika.snauka.ru/2014/11/6308 Собственно Archi https://www.archimatetool.com/ Русификация у Левенчука
bne: В. П. Алексеев, Э. О. Амон СЕДИМЕНТОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЭНДОЛИТОЛОГИИ Скачал эту книгу Многие моменты приятны и это обнаруживается сразу На титульной странице гравюра Фламмариона (причем его авторство было доказано совсем недавно) Авторы упоминают и Фламмариона и раскрасчика картины Разве что ссылки можно было бы ещё привести, но это IMHO перебор Примерно с такой же тщательностью и претензией на вкус (с элементами снобизма) авторы переберают многочисленные системно-синертично-методологические горы публикаций На мой вкус тут им вкус зачастую отказывает Лично я вместо многочисленных ссылок на Князеву с Курдюмовым и Баренбаума предпочел бы более содержательные вещи Вдобавок нет столь любимых мной схем, таблиц и сравнений Ну и про весь круг МОИП и Щедровицкого ни полслова Но попутно и вся идеология деятельности выпала и почти всё в рамках чисто объектного подхода Но это предварительное впечатление Но книга радует Не со всей приводимой литературой я знаком Придется и внимательно читать и искать литературу
bne: Список того что интересно, но не читал сделал сам для себя (в фоновоим режиме постараюсь посмотреть) Но обилие ряда ссылок просто обескураживает Помимо прочего там и Кулинкович и ставраполчане с их вариантами цикличности и пресловутая академия тринитаризма Элементы игр с мистикой налицо Как, похоже, и претензий А по тому же системному подходу базовые ссылки просто отсутствуют И всё равно IMHO стоит прочесть и может даже и комментировать в PDF ========================== Эпистемология креативности Шрок Р. Последовательность в свитах слоистых пород: пер. с англ. М.: Изд-во ин. лит. 1950. 564 с. Штеренберг М. И. Синергетика: наука? философия? псевдорелигия? М.: Academia, 2007. 176 с. Шмаков В. А. Закон синархии и учение о двойственной иерархии монад и множеств. Киев: София. 1994. 319 с. Шиндевольф О. Стратиграфия и стратотип Старк Д. Гетерархия: организация диссонанса // Экономическая социология. Т. 10. № 1. Январь 2009. С. 57-89. Садовский М. А. Автомодельность геодинамических процессов //Вестник АН СССР. 1986. № 8. С. 3-11. Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна: пер. с англ. М.: Дом интеллектуальной книги.2002. 248 с. Прайд В., Медведев Д. А. Феномен NBIC-конвергенции: реальность и ожидания // Философские науки. 2008. № 1. С. 97-117. Покровский М. П. Введение в классиологию. Екатеринбург: ИГГ УрО РАН. 2014. 484 с. Подорога В. А. Метафизика ландшафта. Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX-XX вв. М.: Наука. 1993. 319 с. (2-е изд., перераб. и доп.: М.: Канон+, 2013. 552 с.) Петухов А. В., Шелепов И. В., Петухов А. А., Куклин А. И. Степенной закон и принцип самоподобия при изучении трещиноватых нефтегазоносных коллекторов и гидродинамическом моделировании процесса разработки // Нефтегазовая геология. Теория и практика. 2012. Т. 7. № 2 // http://www.ngtp.ru/rub/3/33_2012.pdf Осборн Грант Р. Герменевтическая спираль: общее введение в библейское толкование: пер. с англ. Одесса: Евро-Азиатская Аккредитационная Ассоциация. 2009. 728 с. Орлов Ю. Н., Осминин К. П. Методы статистического анализа литературных текстов. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ». 2012. 312 с. Никашкин А. М., Рыльков А. В. Геолого-математическое моделирование корреляции осадочных толщ: учебное пособие. Тюмень: ОАО «Тюменский дом печати». 2013. 192 с. Наймарк А. А., Захаров В. С. О соотношениях направленности, цикличности и нелинейности в геологических процессах // Вестник КРАУНЦ.Науки о Земле. 2012. № 1. Вып. № 19. С. 181-189. Наймарк А. А. О нелинейных процессах в геологии / Хаин В. Е., Рябухин А. Г. История и методология геологических наук: учебник. М.: Изд-во МГУ. 2004. С. 254-265. Морен Э. Метод. Природа природы: пер. с франц. М.: Прогресс-Традиция. 2005. 464 с. Марченко Е. А., Шилова Ю. В. Использование геолого-статистического анализа для прогноза фациальной характеристики разреза // Нефтяное хозяйство. 2010. № 2. С. 30-33. Максимов С. П., Кунин Н. Я., Сардонников Н. М. Цикличность геологических процессов и проблема нефтегазоносности. М.: Недра. 1977. 280 с. Майнцер К. Сложносистемное мышление: Материя, разум, человечество. Новый синтез: пер. с англ. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ». 2009. 464 с. Магницкий Н. А., Огинова Ю. В. Исследование сценария перехода к хаосу в модели экологической системы // Труды ИСА РАН. 2005. Т. 14. С.190-197. Линдорф Д. Юнг и Паули: встреча двух великих умов: пер. с англ. М.: Касталия, 2013. 282 с Ласло Э. Макросдвиг (к устойчивости мира курсом перемен): пер. с англ. М.: ТайдексКо. 2004. 208 с. Лазарев С. С. Принцип хаэссеитас Г. А. Заварзина: основа понимания биологической эволюции как части метафизики («теории») процесса // Проблемы эволюции биосферы. М.: ПИН РАН. 2013а. С. 311-339. Кэй М. Осадки и погружение во времени: пер. с англ. // Земная кора. М.: Изд-во ин. лит. 1957. С. 687-708. Кукал Зд. Скорость геологических процессов: пер. с чешск. М.: Мир,1987. 246 с. Кринари Г. А. Литогенез и минералогия нефтеносных осадочных пород. Ч. 1, стадии гипергенеза-диагенеза. Казань: Казанский ун-т. 2010. 64 с. Короновский Н. В., Наймарк А. А. Методы динамической геологии на критическом рубеже применимости // Вестник КРАУНЦ. Науки о Земле. 2013. № 1. Вып. № 21. С. 152-162. Колокольцев В. Г., Кудаманов А. И., Скачек К. Г., Волкова И. Б. Спирали в углях и битумах // Природа. 2009. № 10. С. 31-38. Князева Е. Н. Понятие «Umwelt» Якоба фон Икскюля и его значимость для современной эпистемологии // Вопросы философии. 2015. № 5. С. 30-44. Захаров В. С. Самоподобие структур и процессов в литосфере по результатам фрактального и динамического анализа: дис. … д-ра геол.-минерал. наук. М. 2014. 281 с. Запивалов Н. П., Смирнов Г. И., Харитонов В. И. Фракталы и наноструктуры в нефтегазовой геологии и геофизике. Новосибирск: Акад. изд-во «Гео». 2009. 131 с. Деменок С. Л. Динамический хаос. СПб.: ООО «Страта». 2015. 300 с. Губин В. Б. Псевдосинергетика – новейшая лженаука // В защиту науки. 2006. Бюлл. № 1. С. 110-119. Вылцан И. А. Фации и формации осадочных пород. Томск: Изд-во ТГУ. 2002. 484 с. Бетти Э. Герменевтика как общая методология наук о духе: пер. с нем. М.: Канон + РООИ Реабилитация. 2011. 144 с. Бижу-Дюваль Б. Седиментационная геология: пер. с англ. М.-Ижевск: ИКИ. 2012. 704 с. Байков А. А., Седлецкий В. И. Количественные методы в геологии (скорости седиментации, тектонических движений, роста рифов, соляных структур). Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ. 2005. 272 с.
полная версия страницы